Полное собрание сочинений. Том 2. Драматургия - Страница 15

Терей

Довольно ль, небеса, я наглостей терпел?
Умри, когда сего, несчастный, ты хотел!

Терей и Линсей обнажают мечи и бросаются друг на друга; тогда входит Калхант.

Явление пятое

Терей, Линсей и Калхант.

Калхант

Постойте, слабые рабы свирепой злобы!
Кого стремитесь вы ввергать во мрачны гробы?
Забылись, что, приняв название царей,
Вы жизнью жертвовать клялись у алтарей
Отмщению богов и счастию народа?
Скажите, кем дана к свирепству вам свобода?

Терей

Но рабством никому, Калхант, не должен я.

Линсей

Твои свирепости…

Калхант (к Линсею).

Оставь ты с ним меня.

Линсей

Покорен воле я священническа сана.
Но, приведен на гнев злодействами тирана,
Не мни, чтоб мщением умедлил я моим:
Иль он погибнет мной, иль я погибну им.

Терей

Льзя ль гордость мне сию терпеть без униженья?

Явление шестое

Калхант и Терей.

Калхант

Постой… ты гордости готовишь пораженья;
Но можешь ли, скажи, стремясь карать других.
Себя невинным счесть в поступках ты своих?
Ответствуй предо мной, пред совестью своею:
Порочный может ли другим быть судиею?

Терей

Что хочешь ты сказать значеньем дерзких слов?

Калхант

Что ты злодействами воздвигнул гнев богов;
Что в ужасе они твоим порокам внемлют
И стрелы пламенны карать тебя приемлют.

Терей

Я зрю, что весь тебе поступок мой открыт.
Но чем себя Калхант в своих успехах льстит?
Я имя на себя злодея возлагаю;
А, став злодеем, я весь свет пренебрегаю.
Иль лютостью богов меня страшить ты мнишь?
Но душу ты мою еще не прямо зришь:
Себе мученье я во всех предметах вижу —
И в том, что я люблю, и в том, что ненавижу.
Довольно совести иметь хоть слабый глас,
Чтоб тартар чувствовать мне в сердце всякий час.
Но если ни богам, ни совести не внемлю,
Порочных славой дел стремясь наполнить землю —
Что мыслишь произвесть ты речию своей?
Едину злость в душе встревоженной моей.
Калхант, я раб страстей, ты – подданный Терея;
Я варвар, я тиран: страшись сего злодея;
Не защитит тебя ни сан, ни древность лет!

Калхант

Терей, для твердых душ на свете страхов нет!
Вещать мне истину мой сан повелевает,
Хоть царь, хоть низкий раб законы преступает.
Не должен тратить я к спасенью их часа.
Не я, но мной тебе вещают небеса;
Будь воле их святой, внимая мне, покорен.
А если во страстях толико ты упорен,
Что истины тебе любезный прежде вид
Твой развращенный дух и сердце тяготит;
Когда слова мои внимаешь ты с мученьем —
От слов сих трепещи и угрожай отмщеньем!
Покрыв венцом чело, воссел ты здесь на трон —
Хранить, не нарушать божественный закон.
Когда порфирою, величьем ты облекся,
Отечества отцом, врагом злодейств нарекся,
И пред народом в том ты храме клятву дал —
Я именем богов ту клятву принимал;
А ныне, страстию порочной омраченный,
Супружества обет нарушил ты священный.
Твой потопленный дух страстей во глубине,
Забыв, что должен быть примером сей стране,
От добродетели взор мрачный отврашает;
Он подданных сердца собою развращает —
И, должный трепетать перед твоим лицом,
Порок убежище находит под венцом.
Открой закрытые свои страстями очи:
Над троном распростерт твоим мрак адской ночи.
Гонима истина, пуская к небу стон,
Оставила тебя, твой двор и пышный трон.
Змеи шипящие обманом гнусной лести
Ползут занять места, назначенные чести —
И, окружа тебя, льют в сердце лести яд,
Чтоб усыпленного низвергнуть в мрачный ад.
Смерть злая на тебя меч лютый изострила,
Разверстая земля дно тартара открыла —
И мановения потребно лишь небес,
Чтоб с шумом от земли навеки ты исчез
И пал во адские пылающие реки
Страдать в отчаяньи неизмеримы веки.
Еще ли медлишь ты раскаянье принесть?
Искореняй любовь, доколе время есть
И не сражен доколь ты гневом вышних грозно:
По смерти каяться мучительно и поздно.
Пролей пред вышними раскаяния стон:
Из ада до небес не достигает он.

Терей

Произнесенное не сердцем покаянье
В устах преступника есть ново злодеянье.
Мой дух злодействами от неба отдален;
Не воле разума, но сердцу покорен,
Не смеет изрещи имен всевышних боле;
Спасенья я себе не вижу ни отколе:
Почто мне соплетать пред алтарями лесть?
И что могу своим стенаньем произвесть?
Мне сердца пременить всевышние не могут.
Иным уже ничем Терею не помогут!..
К чему ж напоминать в стенаньях им моих,
Что есть преступник злой, противный воле их?
К тому ль, чтоб ускорить моею казнью злою?..
Она и без того свершится надо мною!
Я слышу в страждущей груди предчувства глас —
И, может быть, живу уже последний час.
Но если в нем свершу намерения люты,
Не пожелаю жить я доле ни минуты.
О рок, единого часа себе прошу!
Потом без трепета я казни все вкушу.
Но прежде, нежели низвергнуся в геенну,
Заставлю трепетать я дел своих вселенну.
Ты смертью мне грозишь; но ты б, Калхант, узрел,
Что дух отчаянный в единый час успел!

Калхант

Страшись, тиран, страшись своей жестокой страсти!
Готовы над тобой рассыпаться напасти:
Уже над домом сим разверзлись небеса —
Страшись отмщения свирепого часа.
Разверзлась под тобой неизмерима бездна,
И стрелы в грудь твою летят со круга звездна;
Уже вдали от них я слышу ярый гром;
Колеблется с тобой падущий в тартар дом.
Спасай себя, спасай; мне быть с тобой ужасно!